Проект брянской газеты «Красногорская жизнь» «Живём и помним»
И сожгли их заживо!
Дорогие читатели, продолжается проект нашей газеты «Живём и помним» по установке к 80-летию Великой Победы в п. Комары мемориальной стелы в память о заживо сожжённых и расстрелянных фашистами мирных людях, жителях посёлков Комары, Тисленки, деревни Ивановки и, как выяснилось, села Лотаки. Трагедия эта произошла 27 сентября 1943 года на большой церковный праздник – Воздвижения Креста Господня. Подробности её сохранил В.А. Сивенок, житель деревни Ларневск, по воспоминаниям своей матери Раисы Кондратьевны. Потом добавились и воспоминания других людей.
А вот теперь что касается Лотаков. В феврале к нам в редакцию заглянули Василий Васильевич и Валентина Ивановна Удод, жители этого села. Они рассказали, что Валентина Ивановна в своё время работала, как тогда говорили, в конторе совхоза «Лотаковский» вместе с Валентиной Григорьевной Хлам (по паспорту), хотя привычнее звучание Хламова. Та и поведала им жуткую историю про своего отца. Вот как она сохранилась в их памяти: «В 1943 году на Сдвиги жители села Лотаки, спасаясь от отступающих немцев, прятались кто куда. Часть мужчин побежала в сторону Комаров. Фашисты их схватили в кустах около посёлка – шесть человек (от автора: по другим воспоминаниям – восемь), прострелили им ноги, чтобы обездвижить, обложили снопами то ли льна, то ли соломы и сожгли заживо. Крики и стоны были такие, что люди в Лотаках, со стороны Комаров, их слышали долго. И это была чудовищная смерть! На следующие день приехали односельчане на лошади с телегой, погрузили всё, что осталось от них, говорили, что было страшное зрелище, обгорелые, неузнаваемые, и похоронили без гробов в одной могиле в Лотаках. А родственники ещё долго на Радоницу ту могилку застилали. Ещё и сейчас, говорят, застилает её Владимир Николаевич Гасан». А показала семье Удод эту могилу, так как они не родились в этом селе, жительница Лотаков Нина Сергеевна Сковпень.
И.о. главы Лотаковской сельской администрации В.Н. Борисенко помогла мне связаться с дочерью В.Г. Хлам Мариной Александровной. Рассказывает М.А. Хамитова (Сафонова): «Отца моей матери, сожжённого фашистами заживо под Комарами и похороненного в общей могиле в Лотаках в 1943 году, звали Григорий Иванович Ерошенко. Родился он в 1910 году. Про него я знаю из уст моей бабушки, его жены Марии Ивановны. До войны у них родилось пятеро детей, к сожалению, во время неё три ребёнка умерли. Когда началась война, дедушку сразу забрали на фронт. В Белоруссии он попал в плен и оказался в концлагере на её территории. Немцы были в эйфории от своих успехов и выдавали пленным, если те были белорусами, удостоверение личности и отпускали, чтобы работали на них, как в своей колонии. Дедушка был портной и вообще большой умелец. Он придумал, как спасти наших солдат и себя. Из каблука сапог он сумел смастерить печать по образцу немецкой и стал подделывать документы. Таким образом спаслось 12 человек, последним ушёл он сам. Всё время оглядывался, ждал, что сейчас догонят и расстреляют. Но обошлось. Он потом рассказывал, что находились и смелые белорусские женщины, которые называли незнакомых им наших красноармейцев своими мужьями, спасая их таким образом от верной гибели. Вернувшись пешком домой, благо Белоруссия рядом, дедушка опять столкнулся с немцами. А так как он был коротко пострижен, те стали подозревать, что он партизан, на что бабушка запричитала, что он безобидный, калека, недалёкого ума человек, вот так и острижен поэтому. Благо, что те поверили. Но в третий раз спастись ему уже не удалось. Бабушка говорила, что сожгли фашисты их восемь молодых мужчин, а земляки, как уголёчки, побросали их останки в покрывало и похоронили всех вместе. Но перед тем, как сжечь, фашисты заставили мужчин копать себе траншею – небольшой ров, потом специально прострелили их ноги, не убили, чтобы дольше мучились, столкнули туда, а потом только, обложив снопами, подожгли. Отступая, немцы сожгли и дом, где жила семья Ерошенко. Приютил Марию Ивановну с детьми брат Афанасий. Вот что рассказала его дочь Татьяна Афанасьевна Руденко, 1932 года рождения: «Под Комарами попалили (от автора: сожгли) наших лотаковцев. Там были и родственники моих родителей. Всех похоронили на следующий день в одной могиле в Лотаках. Знаю, что с одного двора у одной женщины два сына и моей тётки по отцу Марии мужа Григория Ивановича Ерошенко. Его дочь, моя двоюродная сестра, потом работала в конторе совхоза. Много их было, лотаковцев. Могила та недалеко от наших родителей на кладбище. Бывало, как иду, так и положу конфеты.
А ещё в Комарах сожгли и мою двоюродную сестру Нину Кондратенко, моей тёти дочку. Её отец был учителем в Ивановке. Осталась от неё одна ножка в ботиночке, по ней и узнали. В тот день Нина встала раненько утром и говорит: «Мама, я ухожу, но не вернусь. Я повидала такой сон плохой, я уже забыла его, но поняла, что не вернусь». Попрощалась и ушла из Ивановки в Комары.
Мы же спрятались на Смоляках, где Купреи, Тисленки, у Насти Мотолыговой, а ивановцы – в Комарах. Одна женщина – Люба узбегалась, её немцы заметили и кинули гранату в окоп, где прятались люди, и Нину задело. А моей маме всё это другая женщина рассказала: «Я сидела за кустами. Боюся. Всё на мне дрожит. И слышала, что Нина говорила: «Пан, застрелите меня, добейте». Женщина та видела, что был живот у неё разорван и всё торчало оттуда. Он Нину застрелил, и ей показалось, что даже вытащил платочек и вытер глаза. Видно, поразило его, что настолько она красивая. Моя и тётя была такая. У Нины было две сестры Валя и Тоня. Тоня жила в Макаричах и преподавала в школе после войны, а до войны работала или в Николаевке, или в Кургановке. Нина перед войной, после школы, куда-то поступила и уже училась, не помню, на кого. А тётка моя быстро после её гибели поседела, всё день и ночь плакала и рано ушла из жизни. Нинку хорошо помню. Русенькая. Среднего роста. Волосы длинные. Просто красавица! Мы со своим сыном раньше ездили на кладбище в Ивановку, где все они похоронены.
Хватило нам, горя набачились (от автора: навиделись). При отступлении немцев наша улица над рекой осталась цела, а другую улицу, как идёшь в магазин, всю они выпалили. Так, родители Анатолия Гончарова у нас жили, пока его отец Иван с войны не пришёл. Анатолий Иванович всё время благодарил мою мать. Нас шестеро самих, но мамочка сильно добрая была, всех жалела и приютила на первое время и своих, и чужих, кто погорел».
Рассказывает Анна Фёдоровна Тикун, 1936 года рождения: «Я родилась и выросла в Лотаках, знала всё село от и до. 26 сентября – день моего рождения, почти на Сдвиги. Сожжённые люди из Лотаков, что прятались под Комарами в кустах, а это молодые мужчины были, похоронены все в одной могиле в Лотаках. Говорили, что их восемь было. Знаю, что с одного двора – Гамуловы хлопцы два сгорели. Сестра у них была Лида. Жили они на улице Глуховке (так её у нас называли). Ещё два – Домниных и Цуцан – пятый, говорили, что он родом из села Перелазы, у нас в зятях был, у него дочь осталась. Она потом из Лотаков уехала. Цуцан жил на Скопнёвке. В снопах спалили всех: пятерых знаю, а спалили восемь. Школьнички всё время убирали эту могилу. Наши Гасаны – Гасановка (это часть села) хавались (от автора: прятались) по канаве от немцев. Потом за нами приехал верховой солдат, объявил: «Собирайтесь!» — и повёл нас в Залесье, на посёлок. Так мы там и на печи, и подпечьем, и кто где разместились. И кормили нас солдаты. А Глуховка побежала под Комары, там лес и кусты кругом. Там их немцы и обнаружили. И нашли они мученическую смерть. Вечерами, бывает, смотрю телевизор да и говорю себе: «Выключь его, Анюта, хватит глядеть, а то сердцу больно, когда слышу, что скоро 80 лет Победе. Попробую и плакать: сколько людям нашим горя пришлось в войну пережить!».
Все, кто располагает информацией о том событии 1943 года, могут звонить по телефонам: 8(48346) 9-12-42, 8(48346) 9-13-52 (редакция газеты «Красногорская жизнь»).
