В ПАМЯТИ СТОИТ КАРТИНА…
По утрам топились печки
И хозяйки шли к колодцу,
В неглубокой тихой речке
Плавилось к обеду солнце.
Разбегались муравьями
В школу, садик, на работу,
С дочками и сыновьями
Ларневцы вплоть по субботу.
Журавли колодцев гордо
На одной ноге стояли,
Хоть по статусу не лорды,
Гордо шеи выпрямляли.
И в столицах-заграницах
В памяти статьёй отдельной
Может тот журавль явиться,
Просто так, совсем бесцельно.
Деревянных мшистых срубов
Глубина была манящей,
А теперь водичка в трубах,
Но колодезная слаще.
А ещё росли опёнки
По углам сырых колодцев,
Капли вниз срывались звонко,
Капли, что не знали солнца.
Мы на спинах журавлиных
Даже иногда катались,
— Шеи, мол, свернёте, спины, —
Взрослые на нас ругались.
И на Варкином болоте,
Обжигаясь о крапиву,
Гигиеной не заботясь,
Отъедались поздней сливой.
В сентябре стекались к школе
В школьной форме и ботинках…
Мне знакомая до боли
В памяти стоит картинка.
ПАМЯТЬ
Качало нас детство на тёплой ладошке,
Глазастая мальва росла под окошком,
Припудрены улицы летние пылью,
Мы жизни не знали и счастливы были.
По бархатной пыли ногами босыми,
Расчерчена память дождями косыми,
Играли в лапту, выбивалу и прятки,
Спешили во взрослую жизнь без оглядки.
Черника в лесу и малина лесная,
Что горькие ягоды есть, мы не знали.
Картошка в углях, у костра посиделки
И лист лопуха, что служил нам тарелкой.
На лавочке вечером пел нам Серёга
Про жизнь короля, чудо-юдо и бога.
Майских жуков мельтешенье и шорох.
Детство должно было кончиться скоро.
Купание на обмелевшей плотине…
Камень никто в наше детство не кинет.
Вернуть не вернёшь, только вспомнишь с улыбкой,
Как солнце ныряло в реке, словно рыбка.
Дружили, влюблялись и ссорились тоже,
Нет дружбы ценней, и любви нет дороже
Той, первой, предательством не замутнённой…
Шумят ли ещё нашей юности клёны?
