От прошлого не потерять ключи

Всё утро дождило. Погода словно сошла с ума, даже линейку, последнюю в жизни одиннадцатиклассников, пришлось проводить в здании, чего уже не было много лет… «А как же теперь обряд? Сокровенный, оставшийся от наших предков?» – подумалось невольно.

Веками, из года в год проводят его на Вознесенье Господне, Ушестье если по-простому, в сёлах Яловка и Увелье. Называется он по-научному «Вождение или похороны стрелы». «Стрелой» зовут его у нас старожилы. Несмотря на сильный дождь, выезжаем из Красной Горы. В Увелье нужно попасть ровно к двум часам дня, и ни минутой позже. Действо всегда начинается строго в это время. Водитель наш качает головой, видно думает, куда мы в такую непогодь. Закрадывается предательская мысль: «А, может, и правда, что там делать?». Тем более что хранительниц обряда в Увелье — всего несколько пожилых женщин. О них я узнала в прошлом году в Яловке во время такого же обряда от профессора Московской государственной консерватории Н.М. Савельевой, которая с восхищением рассказала мне, что мы, оказывается, и сами не знаем, чем владеем. Уже много лет она, однажды «заболевшая» нашей, красногорской, «Стрелой», приезжает в этот заповедный уголок Брянщины, на окраину России. Так и хочется сказать — Руси. Ибо после рассказа московской гостьи понимаешь, в каком сакральном и необычном месте мы живём. Край наш далече от столиц всегда был, переходил из рук в руки, пока окончательно не закрепился за Российской империей. Помещики за удалённостью нас не жаловали. Люди жили в своём мирке. Ни железной дороги, ни больших трактов. Но удалённость и приграничье и позволили уцелеть уникальным обычаям и традициям. «Обряд этот сохранился ещё с времён язычества, когда предки ваши, радимичи, поклонялись Перуну, богу огня. Он призван отвести от людей беду, стихию, молнию, грозу, а полям дать урожай», — поведала мне Нина Михайловна и добавила почти с благоговейным восторгом: «Так, как сохранился он у вас, особенно в Увелье, где действительно похороны стрелы, а не вождение, как во многих других местах, — не сохранился больше нигде – ни на Украине, ни в Белоруссии, ни в других районах Брянской области». Вот тогда, после нашего с ней разговора, я и пообещала себе, что побуду обязательно на Вознесение в Увелье. Целый год ждала этого дня. А тут такой ливень! Но вдруг подумалось: «Не может быть такого, чтобы обряд не состоялся, чтобы прервалась многовековая связь времён. Вымолят бабушки себе погоду. А потом дождь пусть идёт, как исстари заведено». На Ушестье всегда, хоть капля его да выпадет, как говорят старожилы, и им вторят исследователи. И, как по мановению волшебной палочки, перед Яловкой дождь прекратился. А тем временем там собирались местные жители, приехали и работники культуры района, главы сельских администраций. Блюстительница обряда в Яловке Мария Михайловна Яцкова. Без неё действо никогда не начинается.

Активно участвуют в нём Екатерина Тимофеевна Белоус, Мария Ивановна Бондарева, Анастасия Дмитриевна Белоус, Нина Сергеевна Кудленок, Пелагея Ивановна Лисеенко. Оставив гостеприимную Яловку, буквально несёмся в Увелье, до которого пять километров. Они кажутся вечностью. Хоть бы успеть… И вот центр села. Ещё издали виден кружок женщин. Слышны песнопения. Успели! Само действо ещё не началось – это только подготовка. Дорогу нам перегораживают ряженые, требуют мзду. Получив желаемое, пропускают дальше. Выхожу из машины и попадаю в абсолютно другой мир. Время словно остановилось. Где-то летают самолёты, люди не отрываются от компьютеров, а здесь иное измерение. Женщины собрались вместе для определённого ритуального действия, они делают всё так, как и их матери, и бабушки, и прабабушки века назад. Своими вроде бы бесхитростными, на первый взгляд, песнями, они просят у высших сил благополучия для всех нас. Приглашают и меня в круг. Становлюсь и заражаюсь общей радостью. Ощущения непередаваемые, словно наполняешься какой-то неведомой энергией. Видно, что-то особое сокрыто в этом древнем обряде, что мы когда-то знали, да потеряли ключи. Осталась только вот эта горсточка женщин, что с завидным упорством не сдаются бегу времени и берегут заповедное: Любовь Петровна Куканос, Анастасия Ефимовна Барздун, Пелагея Петровна Мельникова, Анастасия Михайловна Барздун, Мария Петровна Шлома.

«Что за прелесть эти песни!», — говорит кто-то рядом со мной. Знакомимся. Гости оказываются тоже из Москвы. К.А. Некрасов, методист дирекции образовательных программ департамента культуры г. Москвы аспирант Российской академии музыки имени Гнесиных, знаменитой Гнесинки, уже в третий раз привёз сюда своих студентов и друзей – музыкантов. С ним и известный собиратель рушников и предметов крестьянского быта из Новозыбкова, у которого уже прошло несколько выставок, Алексей Белас. Константин Александрович рассказывает, что как знаток и собиратель русского фольклора был просто потрясён, когда три года назад, проезжая из с.Верещаки Новозыбковского района, где тоже изучал этот обряд, совершенно случайно наткнулся на него в Увелье. Увидел и остался… И вот уже три года – только сюда. «Я увидел эту прелесть и остолбенел. Словно попал во временной провал», — говорит мне он, рассказывая об обряде. – А как поют! Что за голоса!»

Это что же получается – у нас тут своя красногорская Атлантида?! Времена прошли, а она осталась! К нам едут из Москвы, Новозыбкова, Белоруссии, из других мест. А что же мы?! Почему не участвуем в нём? Дорогие земляки, приезжайте на следующий год в Яловку и Увелье. Станьте вместе со всеми в ряд, возьмитесь под руки и пройдитесь в край села! Или хотя бы побудьте в роли зрителей. Ощутите себя частицей этого огромного таинства, имя которому – русский мир. Вы и не заметите, как станете мудрее и сильнее.

Вождение стрелы

Вождение (похороны) стрелы — весенне-летний обряд. Имел пограничный характер: «замыкал» весну и «отмыкал» лето.

Проводился в конце весны при осмотрах озимых. Регион наибольшего распространения — Посожье, территория между Днепром и Припятью, частично Гомельская, Черниговская и Брянская области (совпадает с областью расселения радимичей, частично дреговичей и вятичей). Основные ритуальные действия: сбор участников, вождение карагодов, шествия рядами (танок), игры, катание по полю, «похороны стрелы» и др.

Этимология

Название обряду дал зачин хороводной песни «Да й пашла стрела да и вдоль села», «Да лети, стрела, да и вдоль села» известной гораздо более широко, чем он сам. При этом «стрелой» называлось не только шествие, но и песня, сопутствовавшая ему, а также группа исполнительниц и предметы, зарывавшиеся в конце обряда на поле.

Территория распространения «вождения стрелы» четко ограничена регионом Восточного Полесья. В русско-белоруско-украинском пограничье — Брянской, Гомельской и Черниговской обл. — обряд бытовал только в среде автохтонного населения; старообрядцы, переселившиеся в этот регион в 18 в., считали его проведение грехом. Одной из наиболее распространенных версий песни, сопутствовавшей обряду, можно назвать следующую:

«Як пущу стрелу да й удоль сяла

Ой и ой лели, да й удоль ся… У!

Як уб’е стрела добра молайца

Ой и ой лели, добра молай… У!

Па том молайцу некаму плакаци

Ой и ой лели, некаму плака…У!

Матка старэнька, сястра маленька

Ой и ой лели, сястра малень…У!

Жона молода, кала города

Ой и ой лели, кала гора…У!

Дзеци дробныя да усе родныя

Ой и ой лели, да усе родны…У!

Дзе матка плача — там калодзеси

Ой и ой лели, там калодзе…У!

Дзе сястра плача — там рэчки цякуць

Ой и ой лели, там рэчки ця…У!

Дзе жона плача — там расы нема

Ой и ой лели, там не…У!»

Обряд

Изначально «вождение стрелы» сочеталось с её «похоронами», но со временем в некоторых сёлах обряд приобрёл усечённую форму. Более архаичным традиции проведение обряда сохранились на западе Брянской области, в том числе и в Красногорском районе. В Вознесеньев день после обеда участницы обряда, собравшись в группы, шеренгой во всю ширину дороги, взявшись за руки, с пением «стрелы» шли к центру села. Каждая

группа исполняла свою песню, но на единую для всех мелодию. Встретившись в центре села, женщины водили общий карагод, после чего уже все вместе снова вставали в шеренги и с песней «вели стрелу» за село. Вдоль улицы, по которой шли участницы, для них выставлялись столы с угощениеми.

После карагодов на площади иногда добавлялись плясали и частушки под гармошку и бубен. К процессии присоединялись ряженые — «дед» и «баба», Цыган и Дрёма, которые собирали дань со всех встречных. У «деда» в руках были розги или кнут, которым хлестал всех, кто попался под руку. Собранные продукты и деньги он складывал в холщовую сумку, висевшую на плече.

Придя на поле с житом, водили карагод, а затем наиболее уважаемая женщина отходила чуть в сторону и неглубоко закапывала или просто клала на землю хлеб и денежку, ленточки или что-либо из личных вещей («стрелу»), читала молитву и желала всем благополучия и хорошего урожая. Спев последнюю песню, участницы обряда и зрители расходились по домам праздновать. Часто, направляясь в поле, женщины пели весенние песни, а на обратном пути — летние, что отражало проводы весны и встречу лета.

Аграрная магия

Обрядовый смысл «вождения стрелы» тесно связан с аграрной магией.

Недаром он чаще всего был приурочен к первому выходу в поля для проведывания всходов. Увеличению урожайности должно было способствовать и вождение хороводов на ниве, и закапывание на ней мелких предметов, принадлежащих женщинам, и перекатывание по полю, которым часто завершался обряд. Завершавшее обряд закапывание «стрелы» воспринималось народным сознанием также как средство, способствующее богатому урожаю. В то же время, по мнению ряда исследователей, «стрела» или «сула», о которой шла речь в сопровождавшей ритуал песне, символизировала молнию, а слезы, проливаемые по сюжету песни женщинами, — дождь, поэтому и сам обряд связывался с вызовом дождя и одновременно должен был защитить как урожай, так и участниц обряда от молнии. На эту цель в частности преследовало ритуальное «захоронения стрелы»: «чтобы молния не убила», «чтобы на лето отвести грозу от деревни».