Проект брянской газеты «Красногорская жизнь» «Как это было»
Всё дальше уходят от нас события военного и послевоенного времени. И тем ценнее воспоминания тех, кто был свидетелем их. Мы видим, что за ними стоит большая история. Сегодня знакомим вас, дорогие читатели, с воспоминаниями жительницы пгт. Красная Гора Евдокии Григорьевны Грибановой.
«Поют, а глаза плачут»
Я родилась 17 апреля 1938 года в деревне Вяжновке Медведевского сельского Совета и всю жизнь прожила в ней. В 2017 году переехала в Красную Гору. Всегда выписываю газету «Красногорская жизнь», из неё узнала, что многие люди делятся воспоминаниями о трагических событиях 1943 года. Я решила написать о Вяжновке и своём нелёгком детство.
У нас была хорошая дружная семья: мама Феодора Павловна Левончук, 1910 года рождения, папа Григорий Иванович Мельников, 1906 года рождения, и мы, четверо детей, – Маша, 1936 года, я, Дуня, 1938 года, Аня, 1940 года, и брат Николай, 1944 года. Отец наш был родом из села Перелазы Красногорского района, мама – вяжновская. Отца после учёбы направили в колхоз в Вяжновке работать счетоводом в конторе. Они с мамой сошлись и стали жить вместе. Мама наша была младшая в семье, у неё было четверо братьев и две сестры. Её отец был плотником, рубил хаты и даже сделал ткацкий станок. Родители мамы к тому времени уже умерли. Вместе родители прожили 10 лет, когда в 1943 году отец ушёл на фронт. Я помню его только со спины, когда он вывел лошадь из сарая, накинул на неё оброть и повёл со двора. После узнала, что лошадь он отвёл в лес Залесья (это возле Кибирщины), чтобы немцам не досталась.
Отец ушёл. Мы остались с мамой. Дожили до сентября. 27 числа соседи маме сказали, чтобы собирала детей и уходила подальше от деревни. Скоро в ней будут немцы. Мама из печки вытащила хлеб, разложила, чтоб остыл. Собрала нас, хлеб – в мешок. Один хлеб положила на стол, помолилась, и пошли. Мешок на плечо, Анечку на руки, а братик Коля под сердцем, и мы с сестрой за мамой. Пришли к реке Олешне, в сторону Крупца, где резали торф (это в сторону Лотаков). Все наши соседи уже прятались под горкой возле реки, и мы рядом.
Помню: моросил дождь, было холодно. Вяжновка горела. Утром к нам подъехали два мотоцикла. На каждом сидели по два немца. Всех выгнали на берег реки и стали проверять документы. Нас они насчитали 40 человек. Наш сосед Данила (он не попал на войну по здоровью) испугался и побежал. Немцы начали стрелять и убили его. У него осталось четверо детей. Мы все страшно перепугались, но Господь нас спас. Со стороны Лотаков (там были наши солдаты) закричали: «Люди, вы где? Выходите, мы свои!» Немцы быстро по мотоциклам и удрали на Заборье. Нас кто-то предал. Как могли немцы узнать, что мы здесь? Все плачут, господа Бога благодарят, что живы остались. Мокрые, голодные, все потянулись до деревни.
Мы подошли к своему подворью – нет ничего. Всё сгорело, только шулы дубовые от ворот догорают. Мама плачет, и мы вместе с ней. Потом нам слёзы вытерла. Куда идти – не знаем. Из родных в деревне нет никого, один только старичок, мамин дядя Гриша, жил он с дочкой, жены его уже не было. «Пойдемте дети к деду Грише, авось, нас примет». Пришли, слава Богу, принял. Сам старичок, и хата старая, сени холодные, но, спасибо и за то, что приютил.
Пришла зима. 20 февраля родился наш брат Коля. Мама повесила люльку для него. Дядя Гриша сказал маме: «Сними люльку. Ночь тёмная, я несколько раз поднимаюсь, наступлю на люльку – плохо будет». Мама наденет ватник, дитя к груди и ночь сидя спит.
Сельский Совет дал нам хату, так как наш отец погиб на войне. Хата старая, одни стены. Взяли у хозяина посёлка Мельница. Он пол и потолок забрал себе, мама чем могла заплатила, хозяин всё отдал. Пришла весна, и сруб поставили на том месте, где всё сгорело. Спасибо соседу Якову Левончуку: он нам помогал, делал мужскую работу, а мы с мамой им: она кросны ткала, мы скот пасли. Яков в лесу лозы нарубил, колья поставил, заплёл лозой, мама замешала глину, облепила ей. Получились сени и сарай для коровы. Накрыли соломой хату и сарай. Вот жильё и сделали. Ферма рядом находилась. Мама пошла работать: поить телят, отелившихся у коров. Мы во всех делах помогали ей.
Война закончилась, мужики многие вернулись, а нам пришла бумага, что наш отец погиб. Если б наш двор не сгорел, было б всё хорошо, а так очень трудно пришлось. Нет жилья. И нет мужика в доме. Вдова и малые дети. Мы с сестрой Машей пошли в школу в 1-й класс с доской и мелом и в лаптях. Лапти плёл нам дедушка из Перелаз Иван Яковлевич Мельников. Четыре класса отучились в Вяжновке, с 5-го по 7-й – в Медведях. Когда шли в пятый класс, мама купила нам резиновые бахилы, пятка быстро протёрлась. Внутрь зимой забивался снег, сбивался в комок, идти было больно. Надо было постоянно останавливаться и вытряхивать этот шарик. Мы с сестрой до семи классов доучились, а наш брат Коля окончил школу и поехал в г. Краматорск Донецкой области, поступил учиться на геолога. Потом армия, вернувшись – женился и остался жить на Украине. Там и живёт до сих пор в Краматорске. Ему сейчас 82 года.
Я помню, какое время было тяжёлое. С семи лет пошли работать: и людям помогали, и в колхозе работали: телят пасли, гусей, свиней. На каникулах летом пололи в колхозе ячмень, лён, свёклу. У нас люди торф резали и сушили и для себя, и для колхоза. Мужики нарезали, а мы, пацанята, относили. Торшина мокрая, тяжёлая, и несли осторожно, чтобы не поломать. Подсохнут, ворочаем: сверху вниз и снизу наверх. Рядом совсем близко ферма. Мама набирала телят и растила, одних подрастит – сдаёт, других наберёт. Зимой в сарае холодно было, коровы падали, сена не хватало. На зиму крышу сарая накрывали соломой, а весной её снимали и резали, картошку варили и мешку делали. Этим и кормили коров. На ферме бригадиром в то время работал Стефан Бердник, он во время войны был в партизанах. Я запомнила: такие хорошие красивые девки там работали. Четыре доярки, и все Тани – две Бердник, Галицкая и Левончук. Зимы были снежные и морозные, а сараи в деревне холодные. Часто доярки приносили теляток новорождённых к нам в хату, чтоб обсохли. У нас под печкой не было пола, печь стояла на высоких колодках. Мама настелит солому под печку, туда и клали телят. Когда солома становилась сырой, её убирали, стелили другую. Так и спасали новорождённых телят. Доярка принесёт молоко для теленка и маме даст сварить молозиво. Вечером доярки, когда накормят животных, придут к нам на молозиво. За нашим столом они покушают и нас, детей, накормят. Потом песню запоют: «На муромской дороге стояло три сосны, простился со мной милый до будущей весны». Так пели голосисто и красиво. Поют, а глаза плачут, и мы с ними плачем. Слёзы уймут, маме спасибо и пошли по домам. Так каждый день и работали без выходных.
После ухода немцев в нашей Вяжновке погибали и ранились дети и скот. Я помню такой случай, который произошёл недалеко от нашего дома. Собрались пацанята, разложили костёр и в него что-то бросили. Раздался взрыв. Девочка Надя Левончук (дошкольница) – сразу насмерть, а Варваре Удовенко поранило руку, оторвало все пальцы. А наша корова что-то съела вроде бумаги и сразу сдохла. Это всё было при пастухе, он видел, но ничего не смог сделать. Мы остались ещё и без коровы, как говорят, одно горе не горе.
Ещё помню, как сажали картошку для себя на огородах. Пять женщин соберутся после работы колхозной. К плугу прицепляли жердинку, так, чтобы с каждой стороны по две женщины могли взяться. А мама моя берёт за ручки плуг. Четыре женщины тянут плуг, а мама пашет. Она умела. А мы дети кидали картошку в эту борозду. Нам показывают: «Вот так кладите на ступню». А мы так стараемся! Вот так и помогали вдовы друг другу, по очереди одна другой, и детишки.
Я работала до 17 лет. Заработок мой писали на мать, а с 17 лет уже все шло в мой стаж. Осенью рассчитывали картошкой и зерном. Помню, мама зерно молола в муку и возила в Белоруссию, меняла на вещи, нас одевала, как могла. За мельницу ручную отдала поросёнка. Мама всю жизнь проработала на ферме, телят растила и свиней.
Мама нас воспитала хорошими людьми. В 1971 году её не стало, ей был 61 год. Машу после школы дядя Аким забрал в Москву, сейчас она живёт в Климово. Я вышла замуж в Вяжновке. 25 лет проработала в колхозе, 16 лет – почтальоном. С мужем Николаем Савельевичем прожили 54 года, вырастили четверых детей. У всех свои семьи. Живи и радуйся, но дочки и сына уже нет, муж тоже ушёл. Вот такая она, жизнь!
