Литературная страница брянской газеты «Красногорская жизнь»

---

«Всегда слышал в себе биенье папиного сердца и видел его улыбку» 24 февраля исполнилось 110 лет со дня рождения известного писателя Эммануила Казакевича (1913 -1962). Э.Г. Казакевич принадлежит к поколению, которое с оружием в руках защищало родную ...

«Всегда слышал в себе биенье папиного сердца и видел его улыбку»

24 февраля исполнилось 110 лет со дня рождения известного писателя Эммануила Казакевича (1913 -1962). Э.Г. Казакевич принадлежит к поколению, которое с оружием в руках защищало родную землю от фашистского нашествия. Он автор военной повести «Звезда», которая принесла ему всемирную славу. Среди других его произведений – повести «Двое в степи», «Сердце друга», роман «Весна на Одере», «Дом на площади».

Дорогие читатели! Думаю, многим из вас известна повесть «Звезда». В центре сюжета – суровые будни советской разведки во время Великой Отечественной войны. Повесть эта дважды была экранизирована. В наши дни главного героя играет известный актёр Игорь Петренко.

События повести происходят на западе Украины летом 1944 года – незадолго до начала операции «Багратион». Командир разведроты лейтенант Травкин получает задание произвести разведку в тылу врага, который, предположительно, перегруппировывает силы для наступления. После нескольких недель подготовки, необходимых ещё и потому, что разведрота доукомплектована молодыми бойцами, Травкин отбирает группу, которая получает позывной «Звезда» (позывной дивизии — «Земля»).

Ночью группа переходит линию фронта и успешно продвигается сквозь лес, где много немцев. Перед рассветом группу в маскхалатах замечает немецкий солдат, спросонья не опознаёт в них врага, но произносит фразу «зелёные призраки».

Группа берёт несколько «языков. Выясняется, что на этом участке фронта сосредотачивается 5-я танковая дивизия СС «Викинг». В штабе дивизии сведения оцениваются как важные и неожиданные. На железнодорожной станции практически на виду множества немецких солдат группа захватывает оберштурмфюрера СС. Тела убитых обнаруживают, среди немецких солдат начинают ходить слухи о «зелёных призраках» и «зелёных дьяволах».

Активная деятельность разведгруппы вынуждает немецкое руководство организовать облаву. Разведчиков обнаруживают во время ночёвки на чердаке сарая. Закидав врага гранатами, группа отступает к лесу. Несколько разведчиков гибнет, радиостанцию разбивает пуля.

В штабе дивизии влюблённая в Травкина радистка Катя продолжает вызывать «Звезду», которая уже не может ответить: «И, полная надежды и железного упорства, она ждала. Никто уже не ждал, а она ждала. И никто не смел снять рацию с приема, пока не началось наступление».

Помню, как в детстве, всегда плакала над этими строками и как переживала гибель наших солдат в фильме.

И для меня оказалось большой неожиданностью, что отец знаменитого автора повести Эммануила Казакевича – Генрих (Генех) Казакевич – родом из нашего Красногорского района.

Вот что пишет о нём Википедия: «Генех Львович Казакевич. Дата рождения – 1883. Место рождения – Еловка, Суражский уезд, Черниговская губерния, Российская империя. Дата смерти – 22 декабря 1935. Место смерти – Биробиджан, РСФСР, СССР. Род деятельности: журналист, публицист, переводчик, редактор, главный редактор, литературный критик. Писал на идише. Отец писателя Эммануила Казакевича».

Как выяснилось из разных источников, Генех Казакевич, родившийся в Еловке (ныне Яловка Красногорского района Брянской области) в семье земледельца, в юношеские годы работал репетитором в семье состоятельных дальних родственников в селе Увелье. Впоследствии он женился на их дочери Евгении Борисовне (1908). В своё время окончил экстерном гимназию в Новозыбкове, некоторое время учился в Киевском технологическом институте. В 1912 году окончил педагогические курсы в Гродно и до 1914 года работал в народных школах Кременчуга, затем Хотимска, а с 1916 года – Екатеринослава, где летом 1917 года дебютировал на страницах местной газеты «Дер кемфер» («Борец»).

Участвуя с молодых лет в разношерстном еврейском социалистическом движении и время от времени подвергаясь за революционную деятельность преследованиям, он постепенно менял политическую принадлежность от сионистской рабочей партии до (уже после октября 1917-го) большевистской. На германскую, как тогда говорили (она же Империалистическая и она же Первая мировая), войну Генриха Казакевича не призвали из-за сильной близорукости. После Февральской революции, предоставившей евреям России равные со всеми гражданами страны права, молодой учитель целиком переключился на общественную деятельность, прежде всего — в качестве журналиста и редактора. Подобно многим левым еврейским интеллектуалам того времени, он искренне принял новую власть, увидев в ней залог и национального равноправия, и будущего расцвета национальной культуры – литературы, прессы, школы и театра на идише.

В 1919 году семья переехала в Новозыбков, затем в Гомель. Там он работал редактором газеты «Горепашник», затем был направлен в Киев и в 1924 году – в Харьков.

Был основателем и главным редактором первых советских еврейских периодических изданий: газет «Комунистишэ фон» («Коммунистическое знамя», Киев, 1919) и «Комунистишер вэг» («Коммунистический путь», 1921), литературного журнала «Ди ройтэ вэлт» («Красный мир», Харьков, 1924), ежедневной газеты «Дэр Штэрн» («Звезда», Харьков, 1925) и других. Был редактором еврейского отдела Российского телеграфного агентства (РОСТа) в Москве. В Харькове также работал директором Всеукраинского еврейского государственного театра (УкрГОСЕТ), для которого написал пьесу «Ин дэр голдэнэр мэдинэ» («В золотой стране»), редактором еврейской литературы в Укрнацмениздате.

В 1920-х годах Г. Казакевич был одним из виднейших советских еврейских литературных критиков, ответственным редактором ряда педагогических и литературных сборников, учебников, справочников, занимался переводами на идиш, обработал и издал театральные пьесы классического еврейского репертуара. Под его редакцией и в его переводах с русского языка на идиш был опубликован ряд книг как художественной литературы и публицистики, так и научной и исторической литературы.

В 1930 году переехал в Биробиджан в новосозданный Биробиджанский еврейский национальный район, где стал первым главным редактором областной газеты «Биробиджанэр штэрн» («Биробиджанская звезда», 7 июля 1935 года). Создал несколько районных двуязычных еврейско-русских газет.

Постановлением президиума облисполкома Еврейской автономной области от 23 декабря 1935 года именем Генеха Казакевича были названы одна из центральных улиц Биробиджана (бывшая Валдгеймская), переулок и первый в городе кинотеатр звукового кино, но уже постановлением президиума биробиджанского горисполкома от 8 мая 1938 года и улица и переулок Казакевича были переименованы в улицу Советскую и Советский переулок. Кинотеатр был переименован позже. Далее из статьи вы поймёте почему.

Из воспоминаний сестры Эммануила Казакевича о своей семье:

«В Харькове наш дом всегда был полон известных и начинающих писателей и поэтов. У нас запросто бывали и останавливались, подолгу жили, приезжая из других городов, Квитко, Маркиш, Фефер, Фининберг, Гофштейн и многие другие. Как-то Перец Маркиш воскликнул, обращаясь к нашей маме: «Женя, скоро ваша кушетка заговорит стихами!» На этой кушетке спали приезжавшие поэты, в том числе и он.

Приходили к нам и известные артисты, режиссеры, композиторы. Михоэлс, Зускин были личными друзьями нашего отца, и, когда московский ГОСЕТ приезжал на гастроли в Харьков, первый их визит был к нам. Режиссеры и театральные деятели Грановский, Марголин, Лойтер — все были вхожи в наш дом, все любили нашего отца Генриха Львовича. Он действительно был красивый человек. Отец был добрый, общительный, вспыльчивый, увлекающийся, веселый. И очень артистичный. Хорошо пел, прекрасно читал вслух».

А следом в этих воспоминаниях приводятся слова её брата Эммануила из его письма 1942 года: «Я и ты — дети своего отца, человека могучего нравственного здоровья, оптимиста, Брюньона-интеллигента (Кола Брюньон — герой повести Р.Роллана). И — не знаю, как тебе, но мне это помогает. В худшие времена я всегда слышал в себе биенье папиного сердца и видел его улыбку…»

Эммануил Казакевич, обитая в замечательной литературно-артистической среде, вырос весьма образованным молодым человеком, одаренным музыкально и литературно, к тому же он обладал задатками лидера, чем выделялся в кругу своих сверстников (Казакевич умер из-за слабого здоровья, не достигнув пятидесяти лет, и многие друзья детства оставили восторженные воспоминания о годах его молодости). После окончания в 1927-м семилетней трудовой школы он начал было учиться в профтехшколе, вскоре ставшей техникумом, но расстался с ней – техника не интересовала его. Он писал рассказы и, больше стихи, а много стихов переводил на идиш – особенно любимых им Гейне и Маяковского.

Когда в 1930 году Генрих Львович Казакевич получил новое назначение – редактором газеты «Биробиджанер штерн», его дочь вместе с мужем и полуторагодовалым сыном переехала в Москву. Восемнадцатилетний Эма отправился за отцом – в Биробиджан. Он, пылкий комсомолец, энергично принялся за необъятную работу: трудился на стройке, руководил созданием еврейского колхоза, затем стал первым директором Биробиджанского ГОСЕТа, наконец мы видим его еврейским поэтом. В 1932-м в Биробиджане вышла первая книга стихов Эммануила Казакевича на идише — «Биребиджанбой» («Биробиджанстрой»).

Генрих Львович вписался в новую жизнь Биробиджана, и, как пишет биограф его сына: «Их дом, их семья были в этой глухомани, как ранее в столичном Харькове, бастионом культуры». Но в декабре 1935-го старший Казакевич неожиданно скончался, он был похоронен с почестями, а его имя присвоили улице и городскому кинотеатру (семья очень этим гордилась). А через полтора месяца его детей ждал новый удар судьбы – так же скоропостижно умерла мать. Когда в 1937-м Эммануил отправился в Москву навестить сестру, в столице его нашло известие из Биробиджана о развернувшемся там терроре. То же самое творилось тогда повсеместно: всюду шло разоблачение «врагов народа». О антипартийном прошлом был посмертно обвинен и Г.Л. Казакевич, и с биробиджанской улицы, совсем недавно получившей его имя, спешно сбили таблички с названием. Вскоре в ЕАО распространился слух, что известный в недавнем прошлом комсомольский поэт Эммануил Казакевич оказался двурушником и арестован при переходе маньчжурской границы как японский шпион… Это липовое сообщение облегчило его герою окончательное расставание с Биробиджаном, а с другой стороны, возможно, именно оно объясняет, почему означенного «шпиона» компетентные органы больше нигде не искали.

То вместе с женой и двумя дочерями скрываясь у родных в белорусской деревне, то кочуя по Подмосковью, Эммануил Казакевич к концу 1938-го рискнул перебраться в Москву. Ради заработка он начал готовить переводы на идиш для центрального еврейского издательства «Дер эмес» и при этом продолжал заниматься еврейской поэзией.

Перед войной он пытался писать на русском языке, причем – в жанре драматургии. Казакевич тогда задумал трагедию о Колумбе. На фронте, в свободные от боёв минуты он вспоминал об этом незавершенном труде.

Из-за сильной наследственной близорукости у него был «белый билет». Но член Союза писателей Казакевич уже в июле 1941-го записался в московское ополчение (его зачислили в писательскую роту) – так он стал рядовым дивизии, в которой было много учёных, архитекторов, литераторов, художников, и участвовал в боях, где полегла масса необученных ополченцев; попал в окружение и вышел из него; учился на военных курсах и рвался на фронт, но его долго придерживали, считая незаменимым работником (он обеспечивал выпуск газеты запасной курсантской бригады во Владимире). Поняв, что начальство не заинтересовано в его отправлении на фронт, Казакевич решил туда бежать и, рискуя попасть под трибунал, такой побег совершил. Весной 1943-го он стал военным разведчиком, успешно справлялся с новым для себя делом, к концу войны был начальником разведки дивизии, а затем и помощником начальника разведки армии, заслуженно получил три ордена и звание майора. В многочисленных воспоминаниях о нём боевых товарищей возникает образ смелого разведчика, блистательного и отзывчивого человека. Прослужив по окончании войны ещё до весны 1946-го в составе советских оккупационных войск в Германии (этот опыт тоже оказался ценным для будущего прозаика — для его романа «Дом на площади»), Казакевич демобилизовался и вернулся к занятиям литературой, сразу начав писать прозу по-русски.

Уже первая написанная им небольшая, печально-лирическая повесть «Звезда» о группе наших разведчиков, отдавших свои жизни, чтобы добыть и передать через линию фронта сведения о развертывавшейся танковой дивизии СС, имела ошеломляющий успех и в 1948-м получила высшую по тем временам литературную награду – Сталинскую премию.